Эту историю я прочитала на лепре, всем призывникам посвящается _)))
Так уж сложилось, что транспортировать в течении года на собственном горбу радиаторы отопления и красить сухую траву зелёной краской (при всём этом гордо называть это "службой в армии") в мои планы не входило.
Выхода из этой ситуации было два. Первый — дать на лапу военкоматовским врачам и членам призывной комиссии, но амфиботрофная асфиксия ну никак позволяла мне искать сумму достаточную для приобретения, к примеру, комплекта сапоп 5d mark II+24–70L, так что выбрал я соседний вариант. Второй же вариант был тяжелее, но не предусматривал подобных благотворительных вкладов, но речь тут пойдёт не совсем про него, а про то, через что мне пришлось пройти для благополучного завершения моего плана.
Весна 2009 года, март. Плановый призыв, все дела. Я прохожу практически всех врачей (за исключением психиатра), по зрению мне присваивают статью "3а", т.е. не рыба не мясо. Захожу к психиатру в последнюю очередь и вижу молодого слащавого парнишу с пушком под носом и худыми как у девочек запястьями. Сажусь и сразу жалуюсь на то, что в сознательном состоянии–то со мной всё нормально, и к службе готов даже, но вот по ночам я — луначу. Кидаюсь на родственников, не контролирую себя, и после пробуждения кроме противного состояния на душе ничего не помню, о действиях же своих узнаю от родственников которые меня каждый раз из этого состояния вытаскивают. В детстве я на самом деле лунатил, так что с передачей ощущений проблем не возникло. Врач меня внимательно выслушал и предложил через два дня явиться в психо–неврологический диспансер, на ВКК. Я пришёл, меня провели в жутковатую комнату в которой находилось четыре человека в белых халатах и с необычно доброжелательными выражениями лица у каждого. Задавали много вопросов, просили рассказать про моменты лунатизма и что я вообще думаю по этому поводу. Атмосфера была довольно напряжённая, они сверлили меня своими спокойными взглядами, а в ушах у меня начал воспроизводиться звук гудящего трансформатора. По окончании всего этого действа мне предложили лечь к ним в психушку на обследование, мотивировав это тем, что такой диагноз подтверждается только после круглосуточного надзора, и если я не соглашаюсь — буду признан годным к службе, чего мне крайне не хотелось. Выхода у меня не было, и на следующий день в пол восьмого утра, с пакетом необходимых вещей в руках я уже стоял у высоких кованных ворот пропускного пункта того самого психо–неврологического диспансера, в котором я и провёл ближайшие 8 дней своей жизни.
Собственно, инсайде у вас будет замечательная возможность погрузиться в этот забавный и одновременно ужасный мир душевно больных, но от этого не менее людей. Потихоньку я буду описывать всё с чем мне пришлось сталкиваться каждый день.
День первый.
После предъявления бумажки на вписку меня пропустили на территорию, объяснили куда идти. Перед глазами пустой внутренний двор, окна в решётках, достаточно жутковато. Подхожу к двери и в течении минут пяти звоню в звонок. Открыла улыбчивая и гиперактивная мед. сестра, у которой остроумность с первых секунд переливалась через край, а в руках звенела большая связка ключей. Длинный коридор, система из четырёх дверей, закрыв ту в которую вошли открывается другая, и т.д. Провели в приёмный покой, достали чистое дело и начали заполнять, далее перебирают все вещи в пакете и записывают в общий список, далее просят раздеться до гола, раздеваюсь, одеваю только спортивные штаны, футболку, носки и тапочки, предварительно вытянув из штанов поясной шнурок и сдав даже цепочку с крестиком. Суют подписать две бумаги и просят побыстрее, читаю — одна "соглашение на диагностику" а вторая "соглашение на лечение", хуясе — говорю, я вторую не буду подписывать, ну она сделала вид что ошиблась и забрала её у меня. Ведут по длинному коридору, тишина и покой. В руках пакет с книгой, полотенце с пыльно–мыльными, две пачки сигарет, и туалетная бумага (позже у меня и это всё отберут). Открывают металлическую решётку как в обезьяннике отделения милиции, заходим, закрывают решётку, открывают мощную деревянную дверь и вот оно — лоно душевной чистоты и целомудренности — мужское отделение. Первое впечатление — жутко, до костей жутко. Вдоль длинного коридора стоят больные люди в больничных пижамах, на которых стыдно смотреть. Провели в палату, показали мою койку и отвели в помещение которое зовётся "хранилище личных вещей", туда я пакет свой и сдал, сигареты отдал мед.сестре она написала на пачке мою фамилию и сказала что выдавать будут строго по графику, два раза в день, по две сигареты. Иду в палату, ложусь в предвкушении чего–то крайне интересного. Отделение представляет из себя коридор с палатами, с широкими двухметровыми проёмами вместо дверей, стены с облезлой голубой краской (привет сталкер), разводы от воды на потолке вследствие протекающей крыши, окна всё же застеклены настоящими стёклами, металлические решётки внутри рам, и старых скрипучих коек. Есть зона отдыха — неподъёмные дубовые скамейки и телевизор в прикрученной к металлической конструкцией под потолком. Лежу, заходит четыре с виду вполне адекватных пациента "для познакомиться", сразу следует вопрос "ты косишь или наш?", говорю кошу, ага. В течении десяти минут меня сразу вводят в курс местных дел, и кто тут вообще кто, кого стоит уважать и все дела. Забавно, чё. Ко мне в палату ложат ещё одного такого же счастливчика как я, Серёгу. Палата рассчитана на двоих. Лежу адаптируюсь, зовут на обед. Происходит это так примерно: все кто в состоянии строиться и понимает как это нужно делать — строятся в две шеренги, когда поступает команда — открываются двери и под предводительством санитаров все следуют в столовую. В столовой довольно неплохо кормят, но сидеть за одним столом с чуваком который периодически кричит, ебошит себе рукой в голову и швыряет кашу ложкой в потолок — немного не комфортно. Ахуй меня поглощает всё сильнее и сильнее, но ещё не жалею о том что сюда попал, интересно всё таки. После обеда сон.час и меня вызывают в обследующему врачу, там меня ждёт долгий диалог о жизни, рассказ о моих увлечениях, просьба вспомнить все океаны и сказки которые знаю, и нарисовать дом моей мечты. Пиздец. После мне дают стопку тестов и детских задачек, которые я в течении суток должен решить. Иду обратно в палату и до отбоя наслаждаюсь этими странными людьми, мелькающими мимо палаты (они просто всегда ходят ко коридору, туда–сюда–туда–сюда), время от кремени заходят то слишком эмоциональные люди и о чём то хотят поговорить, или мешки мяса с хлопающими глазами, заходят тупо посидеть помолчать и уйти. Смеюсь, реально мне смешно всё это наблюдать, но осознание того куда же я всё таки попал ещё не пришло, это придёт дальше. Спасают тесты с задачками и "Преступление и наказание" Достоевского прихваченное из дома. В 10 часов отбой. Эхо криков и воплей, чей то нездоровый смех, и скрип коек. Жутковато. Но я и не подозревал, что самое интересное ещё впереди.
День второй.
Семь часов. Утро началось с вопля мед.сестры "подъёёём!", заходила и кричала это в каждой палате. Иду сдавать кровь, встаю в очередь в хранилище за пыльно–мыльными после чего умываюсь и сдаю обратно. Лежу заполняю тесты. Далее завтрак, получаю свои две сигареты и опять "свободное время". Ощущение что нахожусь где то на другой планете не покидает меня, начинаю психовать. Кстати довольно забавно устроена система с личными вещами, для того что бы например сходить по срочному в туалет нужно сначала идти к сестре–хозяйке, сказать что тебе нужна туалетная бумага, подождать в течении минут пятнадцати пока она освободится, взять сколько нужно и идти наконец–то по делам. В туалете, кстати, тоже дверей нету, как и в душевой которая работает 3 часа через день. Бывает в палату заходит Серёжа "Терминатор", воспроизводит своё классическое "айлбибэк", рассказывает о том как он зимой дрочил на картинку из сканвордов и уходит. Вообще — он вполне добрый с виду пацанчик, лет двадцати двух, но не повезло с учёбой ему, после первой сессии в вузе у него напрочь съезжает крыша, он разбирает дома совершенно всю электронику, начиная от музыкального центра до тостера, и думает что он терминатор. Мне конечно всё так же смешно, но на дикий вчерашний ржач уже не тянет, жутко. Каждый пять минут заёбывает своим присутствием чувак который ходит по палатам и спрашивает закурить. После обеда стандартно беседа в врачом, на этот раз заполнял при ней тест на IQ, результаты были выше нормы. Начинаю присматриваться к обитателям, разговариваю с более–менее вменяемыми людьми, которые мне повествуют о жизни того или иного больного. Смотря на всех их — в голове начинает тускло моргать лампочка самосознания, начинаешь анализировать свои действия что бы не сделать или не сказать чего неверно, в разы повышается самоконтроль, как оковы сковывает все мысли, лишь бы не показаться самому себе таким же больным. Довольно странное и неприятное ощущение, понимаешь что не так уж и сложно съехать с катушек, тем более в таких условиях. Далее стандартно отбой, но уже не так всё раздражает, в сон клонит сильно, видимо от эмоционального напряжения.
Следующие пять дней.
На третий день просыпаюсь с ужасным настроением, опять сдаю кровь (и так было каждый день, что они там у меня искали — непонятно). Каждый день похож на предыдущий, за исключением выходных, на выходных врач не работает. Совершенно не забавно и совершенно не смешно поведение больных, наоборот раздражает очень. Делать нечего, тоска. Чтение и решение тестов комом к горле стоит до тошноты. Начал так же ходить по коридору, сначала немного — просто размяться, потом на протяжении часов. Мысли по поводу того адекватно ли я себя веду, или нет больше не беспокоят, чувствую что начинаю дуреть, в прямом смысле — дуреть и тупеть. Оказалось что один из санитаров, дежурящих по ночам — мой давний знакомый Антон, обезбашенный на всю голову истинный панк, отслуживший в войсках спец. назначения, в школе вместе учились когда–то. Появился блат, теперь можно тихонько до 2–х часов ночи сидеть в коридоре читать, или болтать с ним во время его дежурства. родная душа, я даже взбодрился. Как то пришлось помогать ему "успокаивать" и ложить на вязки одного мужичка, который много пил и в конце концов у него началась белая горячка, вечером он начал требовать сигарету а потом схватил стул и ебанул им по столу, за что и был на два дня положен на вязки и успокоен чем то внутривенно, но судя по реакции ему стало ну ооочень хорошо. Вязки — это такая жёсткая кровать шириной где то метр двадцать, на которую кладут по физическому принуждению, и привязывают ремнями к краям все конечности. собственно оказаться там можно достаточно легко, стоит просто грубо отреагировать на просьбу леч спать, или похлопать по плечу санитара. Оказалось ночами в одной палате ребята усиленно чефирят, откуда они берут заварку и тару — для меня осталось загадкой. Живёт там один дед, говорят уже 12 лет, он слышит голоса и периодически разговаривает с ними, орёт и приказывает помолчать немного пока он читает, пенсии у него накопилось там на хорошую квартиру судя по слухам. Вспоминать всё это уже довольно сложно в подробностях, но отчётливо помню своё дикое делание побыстрее свалить оттуда, я был готов нарисовать врачу ещё восемьдесят домов моей мечты и решить за день сто тестов, только бы побыстрее выпустили. Моё душевное состояние вовсе не казалось мне нормальным, было чёткое осознание того что я уже немного стал психом.
День последний, восьмой.
Вообще я не знал что в этот день меня выпишут, после завтрака меня пригласил к себе врач и проинформировал, что если сегодня главный врач будет свободен, он примет меня вместе с другими врачами и возможно меня выпустят. Таких долгих четырёх часов в моей жизни было крайне мало, я был в предвкушении финала всей этой хуйни, и хотел поскорее выйти подышать свежим воздухом и попить пива с друзьями. После обеда меня пригласили к кабинет к глав. врачу, был напряжённый разговор о том, что я наверное просто не хочу идти в армию, да и вообще здоровый как бык. Спрашивали что я буду делать если сейчас признают годным, в общем смотрели реакцию на подобные вопросы. Коленки дрожали как на самом важном экзамене. Но всё было вовсе не так печально как я предположил в тот момент. Меня попросили выйти из кабинета, а сами там ещё обсуждали минут десять всё. Я очковал не по детски. Вышел врач с улыбкой, и заявил что меня признали негодным, по статье "расстройство личности". Аллилуйя вротмненоги! В общем судя по мнению врача если бы я и попал в армию — у меня начался бы депрессняк, личность я творческая и мне нужен полёт и свобода. А всё, что я прожил за последние 8 дней — это был ОДИН БОЛЬШОЙ ТЕСТ на мою стрессоустойчивость, который судя по моему душевному состоянию я благополучно не прошёл. Через час я уже шагал домой и был рад так, как был рад после сдачи экзамена на права.
Через две недели призывная комиссия военного коммисариата признала меня негодным к службе в рядах той самой армии.
(c) Levin
Обсудить на форуме>> |
Комментарии могут писать только авторизированные пользователи |
|
 |
